В контексте Белоруссии Европе придется сделать выбор, чем пожертвовать: своими ценностями или своими интересами. Она не хочет отказываться ни от того, ни от другого, а поэтому не предпримет ничего. Польша призывает созвать специальный саммит, но это не сработает. А у Лукашенко не останется выхода, кроме как предложить Путину белорусскую государственность.

Александр Лукашенко стремительно сменил фронт. Сразу же после того, как Россия признала его избрание на шестой срок, он направил острие критики на Запад, доказывая, что вспыхнувшие после обнародования результатов голосования протестные выступления управлялись из Польши, Чехии и Великобритании.

В последние месяцы белорусский президент старался добиться нормализации отношений с ЕС, чтобы обрести больше пространства для маневра на фоне усиливающегося давления Москвы. Он рассчитывал, что Брюссель поможет ему предотвратить крах экономики, нуждающейся в реформах и ослабленной пандемией. Однако когда режим столкнулся с экзистенциальной угрозой в виде демократической оппозиции, Лукашенко решил, что ему следует снова сделать ставку на Кремль. Это пока лишь первый шаг, но если события в Минске в ближайшие дни приобретут еще более жесткий оборот, а Запад будет вынужден ввести санкции, можно предположить, что белорусский диктатор окажется в безвыходном положении и, стремясь спасти собственную шкуру, предложит Владимиру Путину белорусскую государственность. Кремль, в свою очередь, вероятно, согласится на такую более или менее формальную аннексию, надеясь, что новая экспансия, как Крым шесть лет назад, сплотит изнуренное сложной экономической ситуацией российское общество вокруг стареющего лидера.

Такого сценария можно было бы избежать, если бы Европа и Америка вместо красивых, но пустых заявлений предложили Белоруссии конкретное видение будущего. Свержение диктатуры обошлось бы белорусам очень дорого как в плане человеческих жизней, так и состояния государства, однако, если бы они могли надеяться со стороны США на некие гарантии безопасности, а со стороны ЕС на путь, позволяющий преодолеть цивилизационное отставание и ведущий в европейское сообщество хотя бы в перспективе одного поколения, рисковать имело бы смысл.

Пока ничего такого нет. В феврале госсекретарь США Майк Помпео посетил Минск, но сейчас Вашингтон молчит. Выведя треть военного контингента из Германии, Дональд Трамп показал, что он хочет ограничить американскую активность на европейском континенте, а не распространять ее на очередные государства (в особенности за три месяца до выборов, в исходе которых президент не уверен).

Европа тоже не горит желанием действовать. Эммануэль Макрон мечтает об очередной «перезагрузке» отношений с Москвой, Ангела Меркель разрывается между симпатизирующей России СДПГ с продвигающими «Северный поток — 2» лоббистами и собственной совестью, которая подсказывает, что санкции за оккупацию Крыма следует сохранить. Великобритания, возможно, даже хотела бы играть с Кремлем жестче, но у нее нет на это сил: ее ослабил Брексит и баталии со стремящейся отделиться Шотландией.

Лукашенко неслучайно говорил в понедельник о риске повторения в Минске майдана: история украинского романа с Европой выглядит с точки зрения белорусов не слишком оптимистичной. За мечты об интеграции с Евросоюзом Киев заплатил утратой Донбасса и Крыма, спустя семь лет после свержения Виктора Януковича страна, по данным МВФ, остается в два раза более бедной, чем Белоруссия, и не имеет ни малейших шансов добиться у Брюсселя хотя бы туманной и отдаленной перспективы членства в ЕС.

Сейчас государствам, которые стучат в двери объединенной Европы, стало еще сложнее. Пандемия повергла экономики ее членов на колени. Разрыв в уровне жизни между севером и югом сообщества становится настолько большим, что начинает угрожать устойчивости идеи интеграции. Кроме того, сплоченность ЕС расшатывают спор на тему верховенства права в Центральной Европе, риск распада Испании и Бельгии, а также популистское руководство Италии. Если Брюссель не способен навести порядок в собственных рядах, он тем более не может решить проблемы у своих границ, хотя бы предоставив членство Черногории, Македонии или Албании. Он также не может подключиться в роли самостоятельного игрока к становящемуся все более ожесточенным соперничеству между Китаем и Америкой, а тем более — сделать серьезное предложение значительно превосходящей по размеру балканские страны Белоруссии, противопоставляя себя тем самым России.

Остается тема ценностей. В понедельник премьер Матеуш Моравецкий (Mateusz Morawiecki) призвал созвать саммит лидеров ЕС и подумать, как остановить насилие за нашей восточной границей. «Власть применила силу против собственных граждан, требующих перемен в стране. Мы должны поддержать белорусский народ в его стремлении к свободе», — написал председатель польского правительства.

С призывом провести консультации на уровне руководителей внешнеполитических ведомств выступил министр иностранных дел. Яцек Чапутович (Jacek Czaputowicz), рисуя путь выхода из белорусского кризиса, привел в пример польский Круглый стол 1989 года. В свою очередь, глава администрации президента Кшиштоф Щерский (Krzysztof Szczerski) объяснял, что, с одной стороны, Польшу волнует соблюдение основополагающих прав человека за Бугом, а с другой — она хочет также предотвратить появление стены между Европейским союзом и Белоруссией.

Представляется, однако, что попытки польских властей найти путь, позволяющий ограничить власть Лукашенко и защитить гражданские права, а одновременно спасти белорусскую государственность от российского империализма, не имеют особых шансов на успех. В эпоху отхода от глобализации, возвращения американского изоляционизма и национализма в Европе мир вновь оказался разделенным на сферы влияния, враждебные политические блоки. Польша относится к одному из них (Западная Европа), а Белоруссия к другому (Восточная Европа), и преодоление этого барьера в обозримом будущем не представляется возможным.
 

Rzeczpospolita (Польша)